Мой кубинский дневник. Кадровый резерв Вашингтона. «Папка Мадлен»

...Здесь у меня была назначена встреча.
И это было везение номер один.
«Мой человек в Гаване» - потому помянула в начале легкий привкус шпионского мистицизма - тот человек, который взялся показать мне Гавану, знает толк в «дайкири». И много еще – в чем.
Не скажу, умножают ли его знания - его печали, однако ж - накладывают ряд ограничений.
Это точно.
Потому, всё, что я могу сказать о нем укладывается в сухое, обезличенное до протокольного: «ветеран внешней разведки»
В силу этого непреложного обстоятельства - отдохнуть у теплых берегов зимой может только здесь, в Гаване.
А у других берегов – нежелательно.
Даже теперь, когда пенсия, заслуженный – как принято говорить – отдых, и неожиданно много непривычно свободного времени.
Впрочем, это всего лишь мои собственные суждения.
Вполне вероятно, что все обстоит именно так, но не исключено, что иначе.
Единственное, о чем можно судить наверняка – он немолод, но моложав, невысок, сухощав, сед. Тонкое смуглое лицо, крупный нос с горбинкой.
Испанец, но родился в России в 39-м.
Родители погибли. Оба.
И снова – мои суждения, основанные всего лишь на общих представлениях об исторических событиях тех времен.
Коммунисты? Разведчики? Партизаны? Подпольщики?
Где погибли – в Мадриде? На нашей, Отечественной? Или в нашем же – Гулаге?
Последнее, впрочем, вряд ли. Не видать ему, сыну репрессированных – Первого главного управления. Хотя, кто его знает, как оно там было на самом деле?
Об этом мы не говорим.
А вот о Гаване – пожалуйста. Сколько угодно.
А о Фиделе, к примеру?
Понятно же, что у всех здесь на уме. Хотя и не на устах, конечно.

- В Госдепе сейчас лихорадочно перетрясают кадровый резерв. Листают папку.
- «Папку Мадлен»?

Настает мое время, задохнуться ледяным «дайкири».
И вспомнить пресловутую «парность случаев»
Гипотезу спорную, теоретически - бездоказательную совершенно. На практике же – доказанную многократно.
Суть ее в том, что некое нетривиальное событие, непременно повторяется – на протяжении относительно небольшого отрезка времени.
От пустячного - потерянных, к примеру, перчаток (если конечно, вы не теряете их два раза на дню), которые непременно отзовутся потерянным через пару дней зонтиком.
Встречи с одноклассником, которого не видел много лет, и вслед за ней - очень скоро, неожиданно и тоже случайно свидания с первой учительницей, которая вас - между прочим - с тем самым одноклассником усадила однажды за парту. Первого сентября безумно далекого теперь уже года.
До редчайших в мировой практике катаклизмов, которые – в силу все той же загадочной теории – тоже, оказывается, «ходят парой»
Теперь она, «парная теория» явилась мне во всей красе. Неожиданно, как, впрочем, ей и полагается.
Про «папку Мадлен» рассказали мне совсем недавно в Москве.
И про «кадровый резерв Вашингтона».
Тема была моя любимая, про «теорию заговора», в которую я – как известно – не верю.
И недавно, кстати, писала про это.
Потому – собственно - и зашел разговор. Про заговоры. Происки. И «папку Мадлен».
Он слегка морщится.
То ли – не жалует Мадлен.
То ли – досадует на меня. За скоропалительное.

- Ну, Мадлен…величина переменная. Было время – была папка Збигнева….И так – по восходящей. До папки - Алана.
- Какого Алана?
- Даллеса..
- А-а-а... - я изо всех сил старалась скрыть разочарование - Это из серии «план Даллеса по развалу СССР»? Было еще «секретное приложение к плану Маршалла»? Я знаю автора…
- И я знаю. Но то, что некий известный нам обоим автор написал некий, широко известный документ, вовсе не означает, что некто третий не вынашивал намерений, упомянутых в документе.
- То есть план, действительно, существовал?
- То есть, вы спрашиваете меня, существует ли практика, когда соответствующие структуры одной сверх державы пытаются моделировать экономическую, общественно-политическую, социальную и прочие ситуации в другой сверх державе, сообразно со своими геополитическими интересами? И управлять этими ситуациями, по мере собственных возможностей и в соответствии с практикой, сложившейся в данный момент? - он даже улыбается, настолько идиотским оказался мой вопрос в такой интерпретации.
- Практика, безусловно, существует. Странно было бы другое. Кстати, что значит: «в соответствии со сложившейся практикой»?
- То, что сверхдержавы, как правило, руководствуются не нормами права, а одномоментной практикой решения тех или иных вопросов, сложившейся на основе: а) собственной внутренней ситуации б) балансом взаимоотношений между ними. Иными словами, что позволяют им внутренние и внешние оппоненты. Была вот когда-то практика – намеревались высадить в почву десяток ракет с ядерными боеголовками, тут, неподалеку, как капусту в собственном огороде. Сегодня сложившаяся практика – это Ирак…Изменится ситуация – сложится другая практика.
- А изменится?
- Всенепременно. Уже меняется. При том, ощутимо. Но я не занимаюсь политическим прогнозированием.
- А политическими воспоминаниями?
- В разумных пределах.
- Тогда - почему именно «план Даллеса» или «план Маршалла»…
- Но разве Даллес и Маршалл не возглавляли в свое время те самые соответствующие структуры?
- Но в той редакции, в которой гуляли эти планы по советским кухням…?
- А эта редакция - не технический ли вопрос из области внутренней контрпропаганды? И пропаганды. Это, кстати, уже ваша епархия. Вам ли не знать?

У него своеобразная манера вести полемику.
Не спорить, но повторять мысль оппонента в своей – безупречно корректной - интерпретации, и вежливо уточнять: так ли? Согласен ли?
Оппонент вынужден соглашаться.
И – следом - опровергать самого себя.

- Но «папка Мадлен», или Збигнева, или кого-то там еще…. как мне про нее рассказали, это «кадровый резерв Вашингтона» - грубо говоря, список лиц, которых Госдеп намерен привести к власти в России? И – во всем мире. И, собственно, приводил на протяжении всей истории?
- Ну, грубо говоря, можно сказать и так. Это, кстати, и будет примером внутренней редакции.
- А не грубо?
- Не претендуя на академизм формулировки, я бы сказал, это условное определение некой планомерной аналитической и методической работы по определению лиц, наиболее соответствующих представлению администрации об идеальном российском истэблишменте. В идеале – правящем. Разумеется, с точки зрения ее, администрации США, интересов.
- А потом?
- Потом – столь же планомерная работа с этим истэблишментом. «Образовательная, воспитательная», как говорили в вашем любимом комсомоле. И все формы протекционизма, разумеется, как составляющая этой работы.
- Сейчас вы произнесете сакраментальное «агенты влияния»…
- Может, и произнесу. Но прежде – давайте определимся, что есть «агент влияния», чтобы не заплутать в дебрях необщих понятий.
- Ну, это классика.
- И все же..
- Высокопоставленный чиновник или вообще человек, занимающий высокое положение в обществе, принадлежащий к элитам. Лидер мнений, если говорить языком современных технологий – тоже.
- Приблизительно так. А дальше?
- Что дальше?
- Что должно произойти с этим человеком, чтобы он оказался агентом влияния?
- Его должны завербовать, разумеется. Как - не мне вам рассказывать.
- И не надо. Впрочем, некоторую осведомленность вы все же проявили, потому что выдали почти классическое «нашенское» определение.
- ???
- Методология. В этой части наша и американская отличаются существенно. Вербовка – была нашим обязательным условием. Завербованный и обученный агент, занимающий высокое положение в обществе и способный целенаправленно оказывать негласное влияние на идеологию, политику, развитие отдельных событий, действия населения или определенной группы… Как-то так. Или очень похоже. По учебнику.
- По какому такому учебнику?
- Не ерничайте. По нашему учебнику. Американцы пошли другим путем. Не сразу, в конце 70-х. Возникло тройственное понятие "единомышленников, союзников и помощников США" и стало методологическим триумвиратом, треугольником в основании пирамиды. Вербовку, как инструмент приобщения, строители этой пирамиды использовали значительно реже. Применительно к «помощникам», и далеко не всегда. Сместились акценты деятельности. Приобщение – потом. Отбор – отнюдь не естественный, разумеется – сначала. Мы, кстати, не взяли на вооружение отнюдь не потому, что метода была плоха. Или – мы дураки. Не то, ни другое. Вы, кстати, должны бы уже догадаться – почему.
- Психология?
- Умница. У нас, в начале 70-х – все еще «продажная буржуазная девка». Ну, или что-то похожее. Не слишком желательное, не шибко надежное. Там – настоящий прорыв. В спецслужбах – золотой век личностной и социальной аналитики. Агента не обязательно стало ломать через колено, приманивать девками, пугать компроматом. Хотя и этого никто не отменял. И не отменил поныне. Продуктивнее, однако, и во сто крат надежное в узком социуме вычленить потенциального единомышленника. Дальше – техника. Опять же - по вашей части.
- Этот агент-единомышленник, выходит, по-вашему, какое-то слепое орудие шпионского производства?
- Не выходит. В какой-то момент оно прозревает. Потому что после отсева вступает в действие сложная система формирования и продвижения. Здесь – на каком-то этапе, кстати, возможна уже та самая вербовка, о которой вы так бодро отрапортовали вначале. Но можно обойтись и без нее. Конклюдентная форма сделки. Знаете ведь, что это такое?
- Помню. Из гражданского права. Молчаливое согласие.
- Именно. Молчаливое. С одной стороны - гранты без счету, издание грошовых книжонок за приличные гонорары, публичные лекции, для десятка скучающих первокурсников в заштатном провинциальном университете – по ставке гарвардской профессуры. Политическая поддержка. Любезный вашему сердцу PR. Ну, и так далее, и тому подобное, от дешевых квартирок в Париже до бесплатных перелетов первым классом. А сладкий мёд будто бы «международного признания», а трепетное – «правозащитник»? Всё, как из рога изобилия. И совершенно понятно – что взамен. Хотя напрямую – об этом, возможно, не сказано ни слова. И он почти не лукавит, когда яростно опровергает обвинения в продажности.
- И даже почти уверен в этом, потому что есть такая штука – психологическая защита.
- Ну, эти тонкости по вашей части. Впрочем, вероятно.
- И все эти персонажи – в «папке Мадлен»?
- Это была бы не папка. А «воз Мадлен» и «маленькая тележка Кондолизы» - в придачу…. Нет, разумеется, в папке госсекретаря – не так много персонажей. Те, кто потенциально, по оценке аналитиков Госдепа, может занять ключевые посты. Человек десять-пятнадцать. Фактология. Подробности биографии, о которых, возможно, не догадывается сам фигурант. Медицина и генетика. Психолингвистика. Глубокая аналитика. Бесконечно занимательное чтиво, похлеще любого романа, уж поверьте. Остальные – сообразно ранжиру, в папках Луизы, Джона, Фредерика. И Розалинды. Впрочем, если говорить символически, то все это вместе, в целом, безусловно «папка Мадлен»
- Кстати, почему все еще Мадлен?
- Хороший вопрос. Я тоже думал об этом. «Папка Зби» очень быстро стала папкой Мадлен. А малышку Конди отчего-то еще не увековечили в этом шпионском фольклоре.
- И – отчего же?
- На мой взгляд, тут возможны два варианта. Первый - по части «трепетной любви» к России Мадлен в разы превзошла всех предшественников. И Кондолоизе до нее не далеко.
- Почему, кстати?
- Потому что в душе госпожа Мадлен Олбрайт остается Марией Яной Корбель. Еврейской девочкой из Праги, вынужденной бежать, спасаясь от коммунистического нашествия. И бедствовать, и долго скитаться по свету. И проглотить не одну краюху горького эмигрантского хлеба, прежде, чем почувствовать гражданкой своей страны. Изжить комплекс эмигранта. Но не комплекс «ребенка варшавского договора». Это - штука чрезвычайно живучая, нестерпимая и порой мучительная. Наподобие неизлечимой невротической экземы. Только – душевной. Ей – в той или иной степени подвержены все выходцы из стран-участниц.
- Но разве это не общее, постколониальное? Со своей спецификой, разумеется.
- Слишком «специфической спецификой», чтобы равнять в общем, посткололниальном ряду. Не станем теперь рассуждать, чего больше принесло советское военное и послевоенное присутствие востоку Европы - зла или добра. Тема бесконечна, как спор о примате яйца над курицей. И наоборот. Очевидно, что к общей нелюбви жителей колониальных окраин к гражданам метрополии, ощутимо примешивается и едва ли не превалирует горькая обида просвещенных детей цивилизованной Европы, вынужденных сносить иго азиатов-варваров. Ужасно. Унизительно. Нестерпимо. Прививается на генетическом уровне, как штамм вечной ненависти. И вечного стремления взять реванш. Особенно – если позволяют возможности. Одна единственная, но фатальная деталь, породила немало проблем во взаимоотношениях США с Союзом, а позже – Россией. У руля американской внешней политики долгие годы находились «дети варшавского договора». Бжезинский, Маски, Олбрайт…
- И, тем не менее, «папка Мадлен»?
- Ну, это уже сугубо личное. А вернее - личностное. Не случись мюнхенских соглашений и советского вторжения в Чехословакию, отец госпожи Мадлен - дипломат Йозеф Корбель имел все шансы стать министром иностранных дел в правительстве Бенеша-Массарика. Имел, правда, и шанс отправиться в печь Бухенвальда или Дахау – но это не оставило в сознании дочери столь глубокого следа. Что, впрочем, объяснимо и понятно. Людям свойственно сокрушаться об упущенной выгоде. Столь же свойственно им стремление, забывать о трагедиях, которые удалось счастливо избежать. И потом - только, чур, не сердитесь и не обижайтесь. Старик Зби – мужчина. Мадлен – со всей своей железной логикой и хваткой, все равно – женщина. Одинокая женщина, которая принесла на алтарь своей политической борьбы – очень многое. Даже счастье, доживать жизнь с любимым человеком. Кстати, ее «особое отношение к России» с годами становиться заметно ярче и сильнее. Как это у классика? «Я знал одной лишь думы власть. Одну, но пламенную страсть. Она, как червь во мне жила…» И – что-то там нехорошее сделала с душой.
- А второй вариант?
- Второй более связан со временем, нежели с личностью во времени. Иными словами, Мадлен Олбрайт пришла во внешнюю политику США в годы, чрезвычайно урожайные для «папки Мадлен» Я бы сказал, годы невиданного прежде урожая. Распад Союза – имею в виду не только события августа 91-го, но годы, так называемой «перестройки» - и постсоветская лихорадка, открыла миру многие уникальные персонажи. Армии "единомышленников, союзников и помощников" прибыло настолько, что в Госдепе перестало хватать бюджета. Правда-правда, я читал одну любопытную записку в Сенат за подписью Мадлен…Впрочем, это уже совсем не обязательные детали.
- А у нас?
- Что - у нас?
- Совсем нет папки?
- Отчего же это – совсем?
- И на случай… Фиделя?
- Кстати, о Фиделе… Лет тридцать назад он весьма творчески переработал «махиту». На свой лад. Хотите попробовать?

Я уже поняла.
Когда он не хочет отвечать на вопрос, просто берет его – этот неудобный вопрос – и изящно переносит в другую плоскость.
Кстати, о Фиделе…
И его фирменной «махите»
Две чайных ложки сахарного песка…
Впрочем, это уже тема совершенно другого рассказа.

Скажу откровенно, история про папку Мадлен, рассказанная в полутьме старого бара в Гаване , произвела на меня впечатление.
 
И то, что было сказано про саму Мадлен – бывшего госсекретаря США Мадлен Олбрайт – тоже.
Ничего нового, но скомпилированная именно в той редакции, которую предложил мне человек, обозначенный условно «ветераном внешней разведки», информация зазвучала по-новому.
По крайней мере, для меня.
Но как бы там ни было – самое время было обратиться к первоисточнику.
Взялась – вот – перечитывать недавние мемуары Олбрайт. «Госпожа госсекретарь»
Читаю. Получаю необычайное удовольствие. Удивляюсь, как это не замечала этих перлов прежде, когда читала книгу впервые.
Ну вот, к примеру:

« Советский союз являлся одним из союзников (США – прим. мое) в борьбе против нацистов и генерал Дуайт Эйзенхауэр дал согласие на освобождение Праги силами Красной Армии»

Любопытно, что случилось бы, если генерал Дуайт Эйзенхауэр не дал бы такого согласия?
Просто любопытно.

« Мы организовали поставку оружия и создали на территории Пакистана тренировочные базы участников Афганского сопротивления, моджахедов. Незапланированные последствия создания этих баз, которых на протяжении следующего десятилетия становилось все больше, будут ощущаться в будущем»

Для тех, кто не понял «незапланированные последствия» - это, ни много, ни мало, 11 сентября 2001 года.

«Холодная война завершилась, и кое-кто утверждал, что Запад одержал окончательную победу, но я боялась, что это широко распространенное чувство триумфа, приведет нас к излишней самоуспокоенности и опасному уклонению Америки от своих обязанностей в мировом сообществе». И надо сказать, что Мадлен сделала все, чтобы исправить это досадное недоразумение. К исполнению своих обязанностей в мировом сообществе, Америка вернулась, в тот момент, когда первые бомбы НАТО упали на Белград. И больше уже не отлынивала.

Должна сказать, я не выбирала эти цитаты специально.
Взяла, что называется, навскидку.
И книгу еще не дочитала, вернее – не-до-пе-ре-чи-та-ла.
Так что, будут еще цитаты.
И про "папку Маделн" я еще буду писать обязательно, потому что стало мне дюже интересно, и некоторые факты уже подсобрались по этой теме.
Но - позже.

Марина Юденич