Будут ли поминать в России жертв репрессированных народов?

Сегодня в Московском доме национальностей состоялся вечер памяти жертв репрессированных народов СССР, посвященный 50-й годовщине репатриации кавказских народов в 1957г.

Участники форума в лице общественных объединений, представляющих репрессированные народы, приняли обращение к партии «Единая Россия» о законодательном установлении ежегодного Дня памяти жертв репрессированных народов России.

Мы попросили прокомментировать это обращение координатора партии по национальной политике и взаимодействию с религиозными объединениями, доктора политических наук Абдул-Хакима Султыгова.

- На мой взгляд, такое решение давно назрело. Ведь речь идет о беспрецедентной в российской истории трагедии. Именно в этот период был впервые поставлен под сомнение основополагающий признак российской цивилизации – равноправие народов. Межнациональная рознь насаждалась на государственном уровне. Последствия целенаправленной большевистской политики по деструкции российского цивилизационного феномена мы испытываем и сегодня.

Действительно, репрессии по признаку принадлежности к этнической группе – «враждебной этнокультурной однородности» чуждой партийно-советской власти и народу – «нерушимому блоку коммунистов и беспартийных» – стали одним из наиболее человеконенавистнических проявлений большевизма. Как известно, идеологическим обоснованием перманентных репрессий явилась сталинская теория об «обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму». Очевидно, что репрессивная политика по отношению к «государствообразующим» (союзообразующим) народам – доминантному русскому и титульным народам союзных республик – по определению не могла проявляться в форме их тотальной депортации. Применительно же к целому ряду национальных меньшинств, не имевших союзных республик, концепция борьбы с «врагами народа» трансформировалась в расовую теорию о «народах-врагах». Ее практическое осуществление, начиная с массового уничтожения казачества, на мой взгляд, в полной мере подпадает под определение геноцида и этноцида.

Как известно, под каток этнических репрессий попали корейцы (1937г.); немцы Поволжья (1941г.); калмыки (1943г.); крымские татары, болгары, греки и армяне; чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы (1944г.), а также турки-месхетинцы, курды, иранцы, чехи, румыны, венгры, поляки, финны и другие этнические группы. В этом же ряду следует рассматривать и подготовку к «окончательному решению еврейского вопроса в СССР», в рамках т.н. дела «врачей-вредителей» (1952г.).

Так, тотальная депортация чеченского и ингушского народов началась 23 февраля 1944г. Людьми, в том числе детьми и женщинами, до отказа набивали товарные вагоны. По разным оценкам около половины чеченцев и ингушей погибло по дороге от голода, холода и болезней. В труднодоступных горных селах население уничтожалось на месте: в селении Хайбах более 700 человек, в том числе детей и женщин, было заживо сожжено в конюшне местного колхоза.

Трагедия репрессированных народов была цинично использована во внутрипартийной борьбе за власть в рамках подготовки решения ХХ съезда ВКП(б) о преодолении культа личности Сталина и его последствий. Так называемые «исторические решения ХХ съезда» не изменили принципиально историю оклеветанных народов. До их реабилитации – восстановления равноправного статуса и снятия «клейма» «народов-врагов» – дело так и не дошло. Автономные образования крымских татар и немцев Поволжья не были восстановлены, что лишило их возможности на возвращение к местам прежнего проживания.

Не многим лучше было положение «второсортных» народов, получивших право возвратиться на историческую Родину. Репатриация народов в номинально восстановленные в 1957 г. Чечено-Ингушскую, Кабардино-Балкарскую и Карачаево-Черкесскую АССР означала лишь некоторую «хрущевскую либерализацию» политики этноцида и дискриминации по национальному признаку.

Реальное положение чеченского и ингушского населения под «хрущевской вывеской» с названием Чечено-Ингушская АССР было даже хуже их национального самочувствия в 1936г., т.е. на момент появления в «сталинской конституции» упоминания о т.н. чечено-ингушской государственности. Вернувшиеся из ссылки чеченцы и ингуши оставались все теми же «врагами народа», оказавшимися во враждебном окружении на своей земле. Уже в 1958г. по республике прокатились античеченские погромы. Именно в этот период волюнтаристским решением Хрущева о границах ЧИАССР была заложена мина во взаимоотношениях осетинского и ингушского народов, взорвавшаяся конфликтом 1992г. По возвращении, чеченцы и ингуши не имели права на вселение в родные дома, если в них проживали другие граждане, а их языки изучались как иностранные в начальных классах сельских школ. Горожане же не имели и этой возможности.

Дискриминационная политика советской власти по отношению к чеченцам и ингушам продолжалась и в период т.н. «хрущевской оттепели» и «брежневского застоя», постепенно ослабевая вплоть до «горбачевской перестройки», выборов в верховные советы СССР, РСФСР, ЧИАССР (1989, 1990 гг.) и принятия российского закона о реабилитации репрессированных народов.

Обращение к "Единой России" подписали: А.М.Апаев – председатель РОО «Общество чечено-ингушской культуры «Даймохк» («Отчизна»), И.А.Джараштиев - Президент ФНКА карачаевцев России, Д.Б.Хучиев - председатель Координационного Совета РОО «Ингушский общественный центр», А.И.Леджинов – председатель РОО «Общество калмыцкой культуры «Единство», Р.С.Бозиев – председатель правления МОО «Балкария», П.А.Шрайбер – председатель правления Немецкой РНКА г. Москвы, А.В.Рева - казачий полковник, Войсковой Атаман Резервного казачьего Войска, 1-й заместитель Войскового Атамана Всевеликого Войска Донского, В.И.Цо - президент Общероссийской общественной организации "Общероссийское объединение корейцев".

Василий Селезнев.